«Дежа-вю» режиссер Тони Скотт посвятил многострадальному Нью-Орлеану, исполнив самый странный мемориал, что только можно себе представить. Собственно города здесь мало, ураган «Катрина» упоминается единожды, и лишь общая интонация картины, рассуждения о судьбе да наброшенная на яростный сюжет горечь указывают на смысл посвящения.

Солнечным утром под звуки духового оркестра ничем не примечательный паром готовился к отплытию. На борт грузились взрослые, дети и кубарем катившиеся в увольнительную морские пехотинцы в белой форме. Издав глубокий гудок, паром отвалился от причала.

Через несколько минут большинство из тех, кто был на борту, умерли – взрыв бомбы в багажнике автомобиля разнес паром вдребезги.

Расследовать жестокий теракт начинают ФБР и агент полиции. Основной зацепкой становится труп молодой женщины, найденный на берегу. Ожоги и травмы указывают на то, что она одна из жертв теракта, только вот нашли ее до того, как произошел взрыв. Чтобы разобраться, к расследованию подключают суперсистему: как объясняют полицейскому федералы, это запись со спутников, позволяющая рассматривать нужную точку в любом ракурсе, только с задержкой в 4 дня – слишком большой поток данных. Это, разумеется, вранье. Изображение на экране – это окно в прошлое, где девушка и пассажиры парома еще живы. А значит, можно туда отправиться и попытаться их спасти.

Путешествия во времени – признак дурного вкуса.

Из всех попыток создать шедевр удалось только Терри Гилльяму в «12 обезьянах». Тони Скотт, снявший за последние годы несколько великолепных картин, включая «Шпионские игры» и «Гнев», это, судя по всему, понимает. Его, по счастью, интересуют не столько физические парадоксы, сколько поэзия. Как облаченные в белую форму морпехи появились лишь потому, что очень хорошо смотрелись в пылающих водах залива, так и машина времени – гаджет для поисков утраченного. Она нужна, чтобы Дензел Вашингтон стоял и смотрел на экран, где молодая красивая женщина неотвратимо движется к мучительной смерти. Чтобы он гнал машину по забитому шоссе, пытаясь успеть за убийцей, мчавшимся по той же трассе четыре дня назад. Чтобы неизменность прошлого и неотвратимость будущего начали плавиться в огне человеческого намерения перетрясти ход вещей.

Зыбкая атмосфера фильма, помноженная на взрывы, перестрелки и дружелюбную физиономию Вашингтона, тонущего в кровавом пространственно-временном хаосе, определенно вызывает дежа-вю.

Стиль Скотта, едва устоявшись на «Гневе» и пережив эпилептический припадок в «Домино», вновь обрел свои дерганные живописные очертания. Подвижная, как такса на охоте, камера вынюхивает подробности преступления, галлюцинируя в калейдоскопе смещенной цветовой гаммы. Сюжет петляет, чтобы привести снова на тот же паром. Главное тут не ломать голову над всякой чушью о путешествиях во времени.

Потому что Тони Скотт, как и Майкл Манн со своей «Полицией Майями», пришли, похоже, к одному выводу: все истории одинаковы, все выстрелы похожи, все мертвые одного цвета, все потери уходят в никуда. Удел режиссера – сложить из цвета, света и звука мелодию, которая подействует на зрителя так же, как действует музыка, – необъяснимо, безотчетно. Удел не самый жалкий, особенно если, как у Манна и Скотта, все получается.