Свою автобиографию он начал словами: «Пожалуй, про себя я бы мог сказать: «Я был монстром». И хотя это было сказано про детство, это сущая правда.

Есть люди, которые не вписываются в масштаб, нахально попирают все законы перспективы.

Лем был больше всего, что оказывалось с ним рядом.

Он считался писателем-фантастом, но на самом деле из фантастики он торчал, как медведь, посаженный в корзину с цыплятами. Его называли лучшим из польских писателей, но он, не в обиду сказано, перевешивал большинство Польской ассоциации писателей вместе взятых. Даже просто писателем назвать его не поворачивается язык – он не влезет в рамки литературы, потому как – куда девать его футурологию, философию, науковедение, биографии воображаемых деятелей, наконец? Он не был ни писателем, ни ученым, он просто уютно обосновался в этом мире и наблюдал за нами с усмешкой, а его пугающе могучий и острый до ехидства ум препарировал тем временем современность на жилочки.

Раньше таких называли просто мыслителями. Наверное, он был последним.

Монстр появился на свет 12 сентября 1921 года во Львове в семье врача-отоларинголога. Свою монструозность он сполна продемонстрировал еще в детстве, и не только тем, что соглашался сделать, что его просят, исключительно после того, как отец забирался на стул и начинал попеременно открывать и закрывать зонтик. Нет, у мальчика было не только богатое воображение, но и хорошая голова. В 4 года он уже умел читать и писать, а когда в 1936 году во II Львовской мужской гимназии проводилось тестирование, юный Лем набрал 180 баллов – наивысший показатель среди школ по всей южной Польше.

Потом были присоединение Львова к Советскому Союзу, учеба во Львовском медицинском, так как в Политехнический представителя «неправильного социального класса» не приняли и пришлось подключать связи отца. Потом нацистская оккупация, работа помощником механика и сварщиком в гаражах, освобождение Львова, репатриация в Краков. Лем, кстати, уверял, что всерьез раздумывал над тем, чтобы не возвращаться в медицинский, а пополнить ряды пролетариата: «Я мог бы зарабатывать достаточно много, работая сварщиком, что выглядело достаточно привлекательно, ибо начинать в Кракове приходилось с нуля. С другой стороны – даже мысль о том, что я могу бросить обучение, сильно огорчала моего отца. В течение некоторого времени я не мог сделать выбор, но в конце концов решил продолжить медицинское образование».

Но и врача из него не получилось. С 1946 года он начинает писать, в начале 50-х выходят его первые романы «Астронавты» и «Магелланово облако» Еще вполне традиционные, про звездолеты, отважных первопроходцев и преобразование мира во имя торжества справедливости. Они если чем и выделялись из общего ряда описаний «светлого коммунистического завтра», так только недюжинным мастерством. Однако уже после «Эдема», «Непобедимого» и «Соляриса» стало понятно, что «молодой талантливый» вырос и клетку традиционной фантастики раздавил изнутри.

Все по своим местам расставило «Возвращение со звезд», где вместо светлого будущего уже зыркало глазками неприглядное настоящее – вырождение благополучного общества в результате гипертрофированного потребительства.

А потом… Потом вместе со вполне традиционными «Гласом Господа» и «Рассказами о пилоте Пирксе» начали появляться странные книги – «Звездные дневники», «Сказки Роботов», «Кибериада», «Осмотр на месте» и т. п. Назвать это фантастикой – значило очень сильно польстить тогдашней фантастике.

А когда появился сборник философских эссе «Сумма технологий», стало понятно, что Лема придется изъять из фантастики и поставить отдельно, в стороне – это Лем, он такой один.

Неудобный, большой, невписывающийся.

Когда в 1973 году Американское сообщество научных фантастов уже не могло игнорировать такую величину и – небывалый случай – включило европейца в свои ряды, то очень скоро пожалело о своем решении – наглого поляка пришлось вскоре выгнать «из-за критических высказываний по поводу низкого уровня американской научной фантастики» Он, видите ли, убежден в «необходимости социально-философской основы и продуманной научной базы у фантастического жанра литературы, почему она и зовется научно-фантастической» Кстати, в знак протеста против исключения Лема Майкл Муркок и Урсула Ле Гуин потребовали и своей отставки.

Но Лема, думается, это мало волновало. Волновала его, ни больше ни меньше, судьба человечества, и он был одним из немногих авторов, чье мнение на этот счет не вызывало снисходительных усмешек. Капица как-то сказал: «Фантастика воспитывает уважение к интеллекту». Лем был последним, про кого можно было так говорить без всяких скидок.

Сегодня Станислав Лем на 85-м году жизни скончался в Кракове в клинике кардиохирургии Ягеллонского университета. Охота на Сэтавра закончена.