В списке российских бед не так давно появился пункт третий: пираты. К дорогам и дуракам уже как-то привыкли, пиратов продолжают не замечать. Сами пираты, однако, все видят и чувствуют. Особенно тонко они чувствуют спрос. Пираты первыми выпустили на рынок «Штрафбат», преподнеся его как запретный, а теперь, опять обогнав телевидение, накопировали «Живаго» (в качестве, за которое не принято благодарить).

Смуты добавил и Первый канал, который, будем называть это уже традицией, в экстренном порядке испортил конкурентам жизнь, повторив «Доктора Живаго» образца 2002 года с «роковой» Кирой Найтли и «коварным» Сэмом Нилом (там многое еще надо брать в кавычки, ибо серьезно к подобного рода продукции относиться нельзя). НТВ оставалось либо перенести показ новенького на поздние сроки, либо, как это произошло с грымовским «Казусом Кукоцкого», позволить дистрибутору выпустить сериал сначала на DVD (от продажи видеокассет некоторые компании уже отказались).

Вариант второй выбирают все чаще: высокие начальники договорились считать, что люди, покупающие DVD, в телепрограмму не заглядывают, а следовательно, рейтинг от них мало зависит.

Если бы это было действительно так, сериалу Грымова по книге Улицкой нашлось бы более престижное время, чем два часа дня. До наступления эры цифрового телевидения продажа сериалов на цифровых носителях – своего рода тест, который придется пройти всем: и зрителям, и руководству каналов. Если сегодняшних пиратов приравнять к завтрашним конкурентам-телевещателям, то итоговый рейтинг можно засчитать как прогноз будущих, весьма неутешительных для нынешних лидеров результатов.

11-серийному фильму Александра Прошкина не повезло только с моментом. Выходить в наше беспокойное, замыленное время, да еще на канале, в котором от ментов и зэков не продохнуть, – такой участи не позавидовал бы даже кооператор Костоед-Амурский, который, в отличие от программистов канала, своевременно признал ошибочность своей платформы и раскаялся где-то в середине пастернаковского труда.

Но хватит уже цепляться к телемагнатам, в конце концов, им на нас наплевать, пора отплатить той же монетой, а еще лучше отнести эту монету в копилку Прошкина, он ее заслужил.

Отписать едкую критическую заметку, бегло взглянув на первые серии, несложно. Можно, например, помянуть лихом Андрея Панина (ненадолго заглянувшего) и добавить, что гимназист второго класса Миша Гордон вымахал во вполне взрослого Кирилла Пирогова. Или сообщить, что Чулпан Хаматовой (Лара) в который раз задирают подол, а Олег Меньшиков (Живаго) играет сдержанно, уступая всем, кому только можно; роль его в трех первых сериях сведена к эпизодической: доктор появляется, только чтобы связать собой сюжетные линии. Придирчивые пастернаколюбы могут начинать накапливать желчь: сценарист Юрий Арабов прошелся по тексту с хорошей дубиной, выколотив из романа всю его «безоговорочную светоносность». Никакого чтеца за кадром, никаких «беспоследственных вздохов», «неодаренности», «саморазличнейших вещей» и прочих благоглупостей. Да что там говорить, если даже бульдогу Джеку дали другую кличку.

«Врач должен привыкать к страданию и деньгам, иначе бросай медицину и занимайся литературой», – говорит герой Алексея Петренко молодому, неуверенному Живаго.

Драматург Юрий Арабов делится мудростью не только с начинающим врачом Юрием Живаго. Его точные, пронзительные реплики, ничем, кстати, не обязанные роману, подарены абсолютно всем персонажам – попробуй тут заиграть плохо, когда рядом на площадке Олег Янковский с монологом про адвокатов или Сергей Гармаш, хлестко ставящий диагноз простому народу: «А что в нем хорошего? Хамство и сифилис, и больше ничего». А как входит в кадр напрасно не упомянутый на обложке диска актер Краско! «Чего пилить будем?» – «Барышню». Кто там соскучился по цитатам? Налетайте.

Оказывается (внимание, пошла банальность), если приличному актеру вручить отличную роль, то от его игры можно будет получить удовольствие.

Отречемся от свежего хлама! Спишем «Теленков» и «Казароз» на болезнь левизны, на игры с дебютантами, на пробы и опыты. Засчитаем их как дрова, которыми нужно было топить трубки кинескопов.

Представим, каким мог бы быть «Доктор Живаго», если бы Александр Прошкин снимал его не сегодня, когда сериал делается на конвейере, а результат крадется с монтажного стола, а в пору его же, прошкинского «Михайло Ломоносова», когда на телепроекты не жалели времени, а актеров снимали на кинопленку. Представьте разлившееся красное вино, когда остановился поезд, потому что за кадром покончил с собой старший Живаго. Задержите взгляд на белом кролике, испугавшемся коней и застывшем на брусчатке. Доберитесь, наконец, до последней, 11-й серии и посмотрите на лицо Меньшикова в заледеневшем окне трамвая, едущего в тупик. Равнодушная цифра не передаст эти кадры, как могла бы запечатлеть пленка. Сериалу Прошкина не повезло только с моментом. Возможности он не упустил.