«Мне нужна кровь! Ты скоро умрешь!» – Мэл Гибсон заходится в ярости. Он хватает мегафон и орет на всю площадку: «Внимание! Мы скоро умрем! Все мы скоро умрем!».

Гибсон снимает» Апокалипто», исторический триллер из жизни древних майа. Близ города Веракрус в Мексике он снимает сцену добычи известняка и строительства храма, в котором должны будут совершать человеческие жертвоприношения. Статисты обсыпаны белой известковой пылью, как сахарной пудрой. У них чахотка, они должны харкать кровью. Кровь фальшивая, помещается в рот в специальной ампуле. Однако все актеры – честные, хорошо воспитанные индейцы, кашляя, они прикрывают рот ладошкой. Гибсон пытается поменять «актера», но второй человек тоже не в состоянии понять, чего от него хотят.

Журнал Time первым получил доступ на съемки нового фильма Гибсона «Апокалипто». Гибсон не то чтобы особенно прячется, но разные критики уже издали негодуют: Гибсон снимает кино про человеческие жертвоприношения древних майя.

Нынешние майя – очень бедные, неграмотные, беззащитные и угнетаемые, левые всех мастей очень любят их защищать. Как такие хорошие и беззащитные люди могли совершать человеческие жертвоприношения?

Гибсона это, скажем так, не волнует. «После того, что я испытал со» Страстями», честно говоря, меня не е…т, что говорят эти критики».

Страсти Гибсон снял сам, на свои деньги, крупные прокатные концерны отказались поддержать его кино, Гибсон распространял «Страсти» сам, и гигантские, грандиозные сборы этого фильма (вместе с продажами DVD сумма приближается к миллиарду долларов) поставили его в уникальное положение. Он очень разбогател. Он понял, что может вообще не обращать внимания на критику. Он понял, что может снимать кино на мертвом языке, и теперь студии-мейджоры будут драться за право поддержать ленту на древнеюкатанском языке. И ведь дрались же – в результате прокатчиком будет Touchstone Pictures, подразделение консервативной компании Уолта Диснея.

Гибсон влюбился в майя. Майя жили в южной Мексике и северной Гватемале, расцвет их царства пришелся на шестой век нашей эры. Падение произошло, скорее всего, по двум причинам: неуемные военные авантюры и экологическая катастрофа: истощение почвы, вырубка лесов. В фильме речь идет как раз о закате империи: цари настаивают, что защитить посевы и умилостивить гневных богов можно только человеческими жертвами.

»Параллели между майя и нашей цивилизацией пугают», – говорит в интервью Time Фархад Сафиния, соавтор сценария «Апокалипто». «Экологический дисбаланс в сочетании с разложением моральных ценностей привел майя к печальному концу».

Гибсон выражается еще более прямо: «Мы изображаем атмосферу страха, которая напоминает то, что делает Буш и его парни».

Но это не политический триллер, это боевик. Гибсон считает, что почтенный жанр, в котором он так удачно выступил почти тридцать лет назад в «Безумном Максе», переживает не лучшие времена. Он стал заложником цифровых спецэффектов, сериальных сценариев, плоских героев и штампов. Бегство главного героя фильма, Лапы Ягуара, через джунгли лучше самых напряженных автомобильных погонь последних лет.

»Апокалипто» снимать трудно. Консультант фильма Ричард Хансен, специалист по майя из университета Айдахо, говорит, что никогда раньше не было подробного фильма о майя с таким вниманием к деталям.

Том Сандерс, дизайнер декораций, отзывается об этом по-другому: «Самое трудное шоу, над которым я работал». На складе в Веракрусе валяются горы книг и журналов по археологии, актеры, изображающие воинов, носят удлиненные мочки ушей, поскольку надевать их очень трудно, они в них же и спят, распугивая других постояльцев гостиницы.

Кажется, что у этого фильма должен быть гигантский бюджет, но Гибсон обошелся своими 50 миллионами. Страсти были сняты вообще за 30 млн – это даже не средний бюджет по нынешним временам.

Впрочем, главное в этой истории, конечно, не мочки, а человеческие жертвоприношения.

Еще не выступили мексиканские националисты. Они, конечно, будут рады, что кто-то снимет фильм о настоящей мексиканской культуре, и довольны тем, что две трети съемочной группы Гибсона – мексиканцы, и тем, что он жертвует деньги на местную благотворительность, но фильм его они разделают под орех.

Мексиканцы считают, что майя не приносили людей в жертву. Практика эта появилась гораздо позже, около тысячного года нашей эры, когда началось брутальное влияние пришлых ацтеков и тольтеков, понаехавших в Мексику и извративших чистую культуру майя. К тому же есть уже традиционный вопрос к Гибсону, который задают ему снова и снова: если он так любит религиозное мракобесие, насилие и пытки, почему он работает с чужими верами и не снимет кино про родную ему католическую инквизицию? У Гибсона есть на это традиционный, но невразумительный ответ: в каждой культуре есть свои монстры.

Пока, впрочем, он не собирается снимать о них кино.