Как бы ни сложилась прокатная судьба «9-й роты», эта картина, по всей видимости, станет этапной для нового российского кинематографа. Проекты вроде «Ночного дозора» и «Турецкого гамбита» доказали две вещи: что отечественное кино может зарабатывать деньги и что труба, которая эти деньги народу приносит, качает исправно. «9-я рота» доказала вещь в каком-то смысле более существенную – что отечественное кино умеет деньги тратить. Это только кажется, что чем больше бюджет, тем легче снимать.

Истратить $9 млн так, чтобы каждый никель был виден на экране, – задача посильная только профессионалам.

Сидящие как в танке отечественные постановщики, выдающие смостыренные на коленке сериального качества картины, должны наконец задергаться.

Впрочем, нет причин сомневаться в успехе картины. Привычка контуженной разобщенностью страны ощупывать себя начиная с военных воспоминаний – точек, где единство кажется безусловным, – это здоровый рефлекс общества. А история 9-й роты, оставленной уходящими из Афганистана советскими войсками защищать высоту, мимо которой уже не суждено было пройти ни одному конвою, слишком трагична и достоверна, чтобы остаться к ней вовсе равнодушным.

Путь к этой высоте начинался на призывном пункте военкомата. Прощание с девушкой, гниде-парикмахеру, бреющему воинов, в зубы, похабные байки под припрятанную бутылку водки: дети – веселые, жестокие, шальные, тихие – всякие – начинают сплавляться в единое целое. Учебка, контуженный прапор: «Вы – никто, вы – говно, я буду делать из вас людей», изматывающие марш-броски, кто-то ломается, кто-то смеется, санитаркина дочка Белоснежка, еще не отказавшая никому из тех, кто идет на войну.

Построение на плацу, момент истины: генерал с трибуны спрашивает, никто ли не хочет отказаться: в Афган шли только добровольцы.

Хотят многие, до слез, но сделать этот шаг вперед невозможно, потому что ты останешься, а они уйдут за кордон, под пули моджахедов. А это невозможно.

Самолет взлетает, оставив позади родину и контуженного прапора, в который раз написавшего заявление об отправке в Афган и снова получившего отказ, рычать в бессильных слезах. Грохот военной части и первая настоящая смерть, обрушившаяся с гор. Впереди война, взлетающая в небо башня танка из расстрелянного конвоя, первый дух, убитый глупо, неловко, первый сожженный кишлак и высота 3234, ставшая для 9-й роты последней.

Предельная искренность режиссера Федора Бондарчука и сценариста Юрия Короткова в намерении снять фильм о парнях, которым довелось воевать, сомнений не вызывает.

Поколение Афгана, через который за десять лет войны прошло больше 600 тыс. человек, получило свой голос.

Однако искренность – опасная штука, потому что искусство враждебно жизни. Сравнения «9-й роты» с «Апокалипсисом сегодня», «Железным крестом» и «Цельнометаллической оболочкой» оказываются неуместны, потому что их создатели искренни не были, война была ими цинично использована для решения совершенно иных задач. Фильмы стали классикой.

А вот Стивен Спилберг, снимая «Спасти рядового Райана», сильную картину, как бы она ни была противна русскому зрителю, с неприязнью относящемуся к попыткам американцев украсть у нас Победу, был вполне искренен. Он рассказывал историю простых солдат, погибших в Нормандии. Все рыдали.

О слезах, которые должны пролиться на «9-й роте», говорили и Коротков, и продюсер Елена Яцура, и сам Бондарчук мрачно сказал: «Девочки будут плакать. И мальчики будут плакать. И я буду плакать».

И правильно, чего там – кино мощное, честное, как на вешки опирается на несколько колюще-точных актерских работ, оно того стоит.

Был, правда, еще один фильм об Афганистане. Давно-давно Никита Тягунов снял дикую кособокую ленту «Нога» с Иваном Охлобыстиным. Сцена, где колонна, идя по безлюдной дороге, наталкивается на большой ящик, посреди дороги стоящий, солдат идет к ящику, уже зная, что там лежит, а открыв, стоит и молча в него смотрит, содержала все, что можно сказать о той войне.

В «9-й роте» ничего подобного нет. Ну так и фильм про другое.