Муха – источник заразы… Нет, это не так. Источник заразы – это ген. Как известно, физиологическая индивидуальность, то есть, математика облика – расстояние между глазами, форма носа, длина ресниц, цвет глаз – все определяется наследственным материалом. Как спутаются родительские хромосомы, не предскажешь. Конечно, есть генная инженерия, способная раскрутить спираль ДНК и отформовать новую особь вопреки законам рассеяния и совпадения. Но, дамы и господа, все вы прекрасно знаете, клонирование запрещено в большинстве цивилизованных стран, и потому опыты ученым приходится ставить на младших сестренках homo sapiens – плодовых мушках дрозофилах. Сестренках не в том, конечно, смысле, что мы от них произошли – нет, братство здесь исключительно биохимическое, пептидное, гуанино-цитозидное. Просто некоторые процессы белкового синтеза у дрозофил сходны с теми, что наблюдаются в клетках человека, вот и все.

Людей издревле интересует происхождение добра и зла, в первую очередь, понятное дело, зла – именно по этой причине школьник с увлечением читает первые две части "Божественной комедии" и бросает Данте, наскучив "Раем". Итак, откуда взялось зло? В XXI в. принято все объяснять либо сбоем программного обеспечения, либо дефектом генетического кода. Последнее в научном контексте звучит более солидно.

Поскольку вытащить ген зла из человека, кроме как в игре "Doom", нельзя, ученые берутся за верных дрозофил. Сотрудники Университета штата Каролина решили провести эксперимент на мушках, чтобы выявить законы агрессии, и для начала устроили "мушиные бои". Толпу самцов заперли в специальном контейнере и продержали несколько часов без еды (учтите, век дрозофилы длится всего две недели, так что для них это испытание сродни блокаде). Затем мужикам (обозначим так для простоты мушек мужского пола) подбросили крохотный кусочек фруктовой мякоти. Что тут началось! Насекомые колотили друг дружку, рвали крылья, пинались лапками и гонялись за конкурентами по всему экспериментальному объему. Здесь как раз начинается анализ данных.

Одни особи защищали добычу с немушиной яростью, другие же были сравнительно спокойны, даже пассивны. "Мы предположили, что эти типы поведения имеют генетическое обоснование", - говорит д-р Тради Маккей, здешний завлаб. Под его руководством студентка по имени Алексис Эдвардс провела сложнейшее исследование. Мисс Эдвардс выбрала самых яростных дрозофил и поместила их в одну баночку, выбрала средненьких и пометила в другую, на дне же контейнера остались лежать полнейшие пассивы. К мужикам примешали по нескольку случайных самок, и оставили размножаться. Из каждого поколения (не забывайте о краткости дрозофильего века) Эдвардс выбирала самых ярких представителей – дичайших, отъявленных драчунов из первой группы, расслабленных, безвольных хиляков из третьей. Середняк, как вы уже поняли, нужен был просто для контроля.

Спустя 28 поколений старец Маккей торжественно извлек биологический материал из баночек и отправил наследственных хулиганов с пассивами (в разных капсулах) на генетическую экспертизу. Результат подтвердил догадки ученых: оказалось, что уровень агрессивности примерно на 10% зависит от конфигурации генома, в остальном же "темперамент" формируют внешние факторы.

"Это определенно не генетическое явление, - констатирует профессор. – Мы можем назвать это "восприимчивостью организма к влиянию окружающей среды". Особенности поведения мух, так же, как и поведения людей, во многом обусловлены средой обитания. Гены здесь второстепенны". В заключение своей выкладки профессор делает пассаж a la Галилей: "Но именно этот второстепенный фактор для нас представляет огромный интерес!".